Kate

- Мама, мама, не хочу вставать в школу!!!
- Надо, сынок, надо, ты же директор.
(из бородатого анекдота)

Так и у меня по утрам – больше всего на свете хочется проспать первую пару, и вторую тоже, и вообще лучше работается по вечерам. Но если лет 15 назад можно было понадеяться, что моего отсутствия в школе не заметят, то сейчас урок без меня не начнется. А значит – вытаскиваем себя за шкирку, как Мюнхгаузен из болота, и идем играть пьесу в утреннем спектакле.

Лет в 5 я рассаживала кукол у доски, писала там задания разноцветными мелками, заполняла тетрадки и дневники каждой «ученицы» и – конечно же! – ставила оценки. Двойки и пятерки, что может быть интереснее. В школе учителя просили меня подтягивать двоечников после уроков, и уже в начальных классах я проникалась этим удивительным чувством, когда удается что-то объяснить, втолковать собеседнику, и он понимает тебя. Так что, несмотря на отклонение с намеченного курса перед окончанием школы (мне, как и всем тогдашним старшеклассницам, казалось, что есть две достойные профессии – юрист и экономист – и, может быть, еще психолог), я все-таки вернулась к преподаванию.

Только теперь уже не кукольному, а настоящему. Я оказалась по другую сторону парты.

Сначала это было удивительное ощущение, как будто все вверх тормашками, как будто я езжу на машине с правым рулем и все время забываю, в какую сторону смотреть. Я купила два костюма – черный брючный и бежевый с юбкой, блузка с рюшками у меня уже была, надела черные туфли на каблуках и оказалась в кабинете у директора частной школы. Была жара, конец учебного года, и в своем плохо сидящем костюме (первая подборка делового наряда была неудачной) я сидела под внимательным изучающим взглядом ухоженной женщины средних лет, которая постукивала по столу из красного дерева своим Паркером. Мне был 21 год, живот болел с самого утра, в черной папке, которую я держала в руках, была ручка и белые листы. До этого я давала только частные уроки, директор усмехнулась: "Ну, сейчас все будет по-другому", и дала мне начальную школу.

Полтора месяца я мужественно вставала в шесть утра, ехала через весь город к первому уроку, усмиряла боль в животе, по вечерам рисовала какие-то плакаты, рисунки, разучивала стишки, перематывала кассету в магнитофоне к каждому уроку, входила в класс под наблюдающие за каждым движением взгляды 10-12 пар детских глаз. А потом меня снова вызвала директор. Нет, я все-таки им не подхожу. Удачи мне и все такое.

Я выбежала из школы в тщательно сглатываемых слезах – быстрее, прочь отсюда, порыдать над крушением всех устремлений и надежд, и почувствовала, что боль в животе проходит. Что можно, наконец-то, снять эти дурацкие два костюма, отложить в сторону листы А3 с рисунками и табличками и не вставать в шесть. Думаю, втайне мои родители рассчитывали, что после этого опыта я от своих намерений откажусь.

Но не сдается наш гордый «Варяг». Я поступила в магистратуру. Там уже началась практика в универе, у девочек-второкурсниц – я им преподавала герменевтику, под чутким руководством своего куратора, снова придумывала задания, расписывала урок по минутам, снова болел живот перед первым открытым уроком, когда на меня пришли посмотреть человек 10 профессоров и моих однокурсниц, но оценки 10, 10, 10 и то, что действительно получалось, вдохновило меня на новые подвиги. И я снова рискнула, и снова оказалась в школе.

Первым делом я выкинула свои дурацкие деловые костюмы, купила новый, в зеленую клетку с юбкой клеш чуть выше колена, и отправилась к завучу трястись от страха. Меня пригласили на урок в группе, в которой я должна была начать работать с сентября. Коллега представила детям и попросила сказать несколько слов. Мама дорогая! Язык обучения – латышский, который я учила в школе когда-то, но в универе все на английском, все забылось. «Ээээ... ну, здравствуйте, дети...» 17-летние дети: «Ну, здрасти». 22-летняя я: «Вот, буду вас учить». Дети: «Ох, не повезло». Я: «Кому именно?»

На этом мой запас красноречия истек, я закруглилась, оформила всякие санитарные книжки и стала с ужасом ждать сентября. То лето выдалось нелегким, потом пришел конец августа, педсовет, новый коллектив, чистка помещений, и вот – Первое Сентября. Мамааааа! Я – училка!

Первый урок, захожу в класс, мои ученики младше меня ненамного, я дефилирую в новых туфлях к учительскому столу, принимаю серьезный вид и заявляю: "Так, правило номер один – слушаем меня и не спорим". А студент со второй парты: "Вы там ценник от туфли не содрали". Хе-хе. "Нда? Хорошо, что сказал, на перемене проверю".

Вот так все и закрутилось. Посещаемость у меня во всех группах была стопроцентная, этот цирк никто не хотел пропускать. Тем более, это явно был номер без страховки. Училка носится по классу, пытаясь хоть кого-то утихомирить, при этом мы типа пишем контрольную, хотя никто не готов, ничего не слышно, все непонятно... Сорвалась я где-то в середине октября, когда самый отпетый двоечник надул из презерватива шарик и пустил его по классу. Тогда я часто бегала к расписанию, подсчитывала оставшиеся уроки, говорила себе – вот этот год протяну, а потом все, уйду себе спокойно, буду только репетиторством заниматься, на кусок хлеба мне не надо зарабатывать, в общем, еще чуть-чуть. Еще чуть-чуть. За тот учебный год я похудела на 7 кг, весила меньше, чем будучи школьницей.

А потом все просто стало по-другому, я и не заметила толком, когда перестала бояться заходить в переполненный класс, перестала нервничать от постоянного внимания, шума, вопросов, перестала заморачиваться на деловых костюмах, перестала бояться требовать от своих учеников выполнения заданий, научилась убедительно разговаривать, язык освежила. Взяла классное руководство, и это уже отдельная история.

Сейчас я уже не вижу в учениках своих противников, и школа больше – не поле боя. Понимаешь, что они от тебя зависят, они смотрят тебе в рот и хотят услышать интересную историю, хотят поделиться своими историями, проблемами, переживаниями. А потом, когда они идут сдавать централизованный экзамен, трясешься за них под дверью, спрашиваешь – ну как там? Как все прошло? И почти плачешь от счастья, что научила, что они справились. Что я справилась. Сложностей много, как и в любой профессии. Иногда стоишь в недоумении посреди класса и думаешь – а что я здесь делаю вообще?

Иногда злишься, не можешь навести дисциплину, плакать хочешь. Ждешь-ждешь спасительного звонка с урока, а он все не звенит. Но понимаешь, что это – твой мир, со всеми его воздушными замками и темными подворотнями. И путь к себе лежит через него, иначе никак. Этот путь вообще легким и быстрым не бывает, где бы он ни пролегал, но когда знаешь, где искать, все же чуть проще.

Меня часто (сейчас, впрочем, уже реже) спрашивают: «Тебе что, правда, нравится? Все еще преподаешь, не надоело? Это же такой тяжелый и неблагодарный труд. ЗАЧЕМ ТЕБЕ ЭТО?» Почему-то думают, что в преподавание идут те неудачники, которых больше никуда не взяли.

Затем. Хочу и все. От своего так просто не отказываются.

Обсуждаем статью здесь

В статье использованы иллюстрации с сайтов: soundservice, teacherofenglishchile2010, cartoonclipartfree.

22	Опубликовано: среда, 22 Июня 2011 Количество просмотров: 4925

© Запрещено использование материалов, опубликованных на KKM.LV, на других интернет-порталах и в средствах массовой информации, а также распространять, переводить, копировать, репродуцировать или использовать материалы KKM.LV иным способом без письменного разрешения администрации